Жительница Саратовской области Ольга Журавлёва, получившая 120 часов исправительных работ за «мошенничество» в отношении местного центра занятости, рассчитывает на пересмотр дела в суде второй инстанции. С точки зрения местных следователей, мать двоих детей в течение полутора месяцев получила семь тысяч рублей в качестве помощи, а сама тем временем подрабатывала в пиццерии. Как рассказала RT сама Журавлёва, это не было полноценной работой, она лишь помогала мыть полы. После огласки в СМИ областная прокуратура приняла решение инициировать отмену приговора и прекратить производство в связи с «малозначительностью».
- Gettyimages.ru
- © ok.ru
— Ольга, расскажите, пожалуйста, о вашей семье.
— Зовут меня Ольга Журавлёва, мне 39 лет, живу в маленьком домике в посёлке Ивантеевка Саратовской области. Дом купила за 338 тыс. на материнский капитал в 2010 году, до этого жильё снимала.
У меня две дочери — младшая, Ира, ей 11 лет, она ходит в четвёртый класс, и старшая, Яна, ей 14, она ходит в седьмой класс. Старшая больна эпилепсией, болезнь мы в десять лет обнаружили. Просто встаёт как вкопанная, будто задумалась, в ступоре каком-то.
У меня тоже в детстве припадки были, пена изо рта шла. Но мама тогда к бабке сходила, та заговор сделала, взяла мои вещи детские и ночью их выкинула на перекрёстке. С тех пор припадков у меня не было. С Яной так пробовали, но не помогло.
А за инвалидность (свидетельство об инвалидности. — RT) с меня 50 тыс. затребовали, взятку то есть — откуда у меня такие деньги-то? Препараты пролонгированного действия от эпилепсии 585 рублей стоят за упаковку, таких надо две в месяц. От них осложнения — у Яны одна почка увеличена, зрение упало, ожирение 4-й степени.
— А где отец детей?
— Они от разных отцов. Янин отец и не знал, что я беременна, мы вместе не жили никогда и уже не общались на тот момент. Я хотела аборт делать, мне 25 лет было, но родители отговорили — боялись, что перед смертью внуков не увидят, бесплодной стану.
Я родила. Отец Яны обо всём узнал, когда дочке уже полтора года было. Но он тогда приехал, напился — набедокурил, в общем. Я сказала, что нам такой «папа» не нужен. Он и не против был, собрал вещи и уехал. С тех пор я о нём и не слышала, на алименты не подавала.
С отцом Иры по-другому было. Мы вместе жили нормально. Но потом я родила, дочке всего месяц был, мне деньги понадобились, чтобы свидетельство о рождении оформить. Он тогда сказал: «Да-да, сейчас-сейчас». Уехал то ли за деньгами, то ли за документами. И всё, не вернулся. У Иры в графе «отец» прочерк стоит.
— Кто-то помогает вам по хозяйству?
— Семья очень помогает. У брата младшего хозяйство, у родителей всегда были коровы, овцы, бараны. Папа умер от рака три года назад, Царствие ему небесное, он всегда тоже помогал. У дочки старшей из-за препаратов от эпилепсии зрение ухудшилось, он тогда на первую пенсию ей очки за три тысячи купил.
Мама, ей сейчас 59 лет, со своей пенсии тысячу-полторы даёт по мере возможности, у неё она всего восемь тысяч. Продуктами помогают, мясом. Сестра мне старшая тоже что-то где-то даёт. Вот в этом году я солений закатала, у неё участок есть, она там выращивает огород, мне дала на заготовку. У меня участок совсем маленький, буквально четыре шага на 15, не развернёшься. Вот пара свинок есть, у брата взяла.
В местном продуктовом в долг продукты дают. Меня тут все знают, поэтому уверены, что долг верну. Ну я и беру-то чуть-чуть. Хлеба там, может, батон и по мелочам.
— А мужчина у вас сейчас есть?
— Да, вот уже два года с мужчиной живу, Лёшей. Как одной-то прожить? Одна никак бы хозяйство не вывезла.
У меня до него белорус был, чуть меня не зарезал. Меня Лёша спас от него тогда, два года назад, полицию вызвал, навещал меня в больнице — у меня всё лицо изрезано было. На суде меня Лёша поддерживал и пока следствие шло, с тех пор мы с ним вместе. Он девочкам уроки помогает делать, они его папой зовут. По хозяйству всё делает, свет провёл, пристройку сделал. Работает он неофициально, уже пять лет не может паспорт поменять из-за какой-то бюрократической канители.
— А вы кем работаете?
— Я вообще с детства работаю, с 11 лет. В школьные годы летом приработки были на стрижке овец. А школу мне рано пришлось бросить, после девятого класса. У мамы тогда операция была на сердце, сестра старшая учиться уехала, а младший брат совсем маленький был. Пришлось хозяйство мне тащить — сказали мне, чтобы бросила учёбу и пошла работать.
Так я обычно на кирпичном заводе местном работала, мастером, то есть руководила процессом. У обычных рабочих 100 рублей в час ставка была, у меня 120.
Но руками тоже много приходилось работать, кирпичи таскать с лотков, это быстро надо делать. По шесть кирпичей за раз брать — они килограммов по пять — и шагов десять пронести. Мне в общем нравилось, но там сейчас работы нет и спина уже болит.
А так — калымила: то обои где поклею, то покрашу что-то где-то. Я всему сама научилась, пока у себя ремонт делала. Меня звали, потому что я цену небольшую назначала.
Я с 2014 года на зиму на биржу труда встаю. Меня от них учиться и на повара отправляли, я третий разряд получила, и на оператора ЭВМ. Я на курсы ходила с ногой сломанной, ездила к ним, по лестницам скакала, но отучилась. Но поваром не смогла — кастрюли надо тяжёлые таскать, да и аллергия у меня развилась странная: на кухне чесаться начинаю. Кому я такая шелудивая нужна-то? А на оператора ЭВМ вакансий нет.
— Так что же за история с вашим «мошенничеством»?
— Ой, да это полный бред. В аптеке до меня уборщица работала, её выгнали за то, что плохо убиралась, грязно было. И как-то её зимой на бирже встретила, она нарочито громко тогда в коридоре ко мне обратилась: «Оль, а что, в аптеку тебя взяли? А в пиццерии ты тоже работаешь?» В общем, не знаю зачем, но всеми силами пыталась привлечь внимание и показать, что я где-то работаю, а я на тот момент нигде и не работала.
С пиццерией история такая: у меня там подруга работает, я ей чисто помогала. У меня старшая дочь на надомном обучении, но учителям некоторым лень было ходить к нам домой, и мне самой приходилось дочь отводить в школу несколько раз в неделю по утрам. Пока она в школе была, я её в пиццерии у подруги ждала неподалёку. Это и не каждый день-то.
Чтобы зря просто не сидеть, полы там мыла. Мне за это они объедки давали и помои, я их свиньям своим относила. Как-то Лена, подруга моя, аванс попросила у начальницы пару тысяч, в долг мне хотела дать на лекарства. Но это безвозмездная помощь с её стороны, она и деньги-то назад принимать не хотела.
Тут ко мне внезапно в марте, числа третьего, приходит следователь наш, Забобурин. У него ребёнок ходил в ту же школу, что и Яна моя, он меня часто в пиццерии видел и заходил туда пару раз по другим делам. И вот он приходит ко мне и с порога что-то про мошенничество начинает говорить — дескать, вот бумага на меня пришла, что я чиновников обманываю.
Я тогда ничего не поняла, но он меня успокоил, сказал, что всё ерунда, мне ничего не будет, 500 рублей штрафа, он их сам, мол, за меня заплатит, ему чисто в плюс нужно, чтобы отчитаться.
Я, пока суть да дело, узнала, что это, оказывается, на меня регулярно кляузы строчила та уборщица. Ума не приложу, зачем ей это, но она тут одна у нас такая, на всех постоянно доносы пишет.
И тут в итоге в июле на меня следователь Кулагина дело завела. И знаете, что самое смешное? У них есть протокол допроса от 7 марта, где я говорю, дескать, работала в пиццерии с февраля по 13 марта. Продавщицей. Это просто бред, я в пиццерии только в феврале помогала и за прилавком не стояла. Денег от них не получала.
Это как вышло, знаете? Мне тогда Забобурин дал чистую бумагу, сказал, данные туда мои впишет потом, а я, мол, сейчас подпись поставлю.
И что самое интересное, нигде нет моих рукописных показаний у следствия. Всё в компьютере. И всё подделка. Ну как это называется? У нас тут бабку убили — никого не нашли, а тут решили до меня докопаться! Я вот смотрите какая опасная преступница!
— Кто вам помогал с делом?
— У меня адвокат есть, Павел Павликов, но он денег не берёт. Это он огласке дело придал. Вообще, он до этого бесплатно ещё моему Лёше с паспортом помогал.
Потом меня подруга ещё консультировала, она бывший следователь и дознаватель. Вот сейчас к ней после суда иду, материалы показывать. Так ей угрозы поступали от жены прокурора и от полиции, когда шум поднялся и узнали, что она мне помогает. У мужа её ателье небольшое — говорили, а что, если проверка внезапная придёт. Но она не испугалась.
Я сама за правду. Помните, как у Балабанова: «В чём сила, брат?» У нас в деньгах, выходит. Нет, я за правду до конца.
— Как развивалось дело, в какой стадии находится сейчас?
— Меня вообще весь август мотали по судам. По два раза в неделю — туда на такси ездить приходилось за 60 рублей. Я вся разнервничалась, у дочери припадки стали чаще от нервов. Я боялась, вдруг меня воровкой начнут называть и на дочку пальцем показывать. Посёлок-то маленький.
Сначала всё в мировом суде рассматривалось, теперь уже в районном, судьи сменились. Первая судья и знать-то не знала, что со мной делать. Когда приговор огласили, у меня давление подскочило, я с тех пор на таблетках сижу.
Потом вся эта шумиха поднялась. Сегодня была на суде, вот только-только с процесса. Был какой-то мужчина — из прокуратуры, по-моему, я не помню. Заново показания мои брал. Следующее заседание на 12-е назначили. Мой адвокат сказал, что мы будем до конца идти, пока полностью не оправдают.
— Какова реакция местных властей и жителей?
— Меня вообще все в округе поддерживают. У меня кредит был на 7 тыс. рублей, мне помогли его закрыть.
Я вообще хочу выразить глубокую благодарность всем тем, кто откликнулся и помог. Хочу пожелать этим людям здоровья и счастья, я правда очень благодарна.
Наш глава администрации тоже меня поддержал. Вот воду помогли провести, до этого у нас из колонки была за два дома. Дочке обещали с инвалидностью помочь, отвезут в Саратов на днях. Вообще ко мне сейчас: «Ольга Геннадьевна, а может, вам то, а может, вам это?» Я хоть вспоминать отчество своё стала. А то до этого никто и звать тебя никак.
— Будете ли требовать разбирательства в отношении прокурора и следователя?
— Для начала хочу с себя все обвинения снять. Потом уже не знаю, как адвокат подскажет. По-хорошему, Забобурин и Кулагина сами под статьёй ходят. Дело же белыми нитками шито, все доказательства и показания свидетелей подложные. Лучше бы они убийство раскрыли, а не до меня докапывались. Я всю жизнь в поте лица впахивала, а тут вдруг — воровка. Нет уж, увольте. Сила — в правде. И я это докажу.
Прекратить в силу малозначительности
В пресс-службе прокуратуры Саратовской области RT подтвердили, что 10 сентября 2018 года «Журавлёва О.Г. осуждена по ч. 1 ст. 159.2 УК РФ к 120 часам обязательных работ за мошенничество при получении пособия по безработице путём умолчания о фактах, влекущих прекращение выплаты».
Одновременно отмечается, что по поручению прокурора области уголовно-судебным управлением проведена дополнительная проверка «законности и обоснованности вынесенного приговора с учётом доводов осуждённой, размещённых в средствах массовой информации».
В результате принято решение инициировать отмену приговора и прекратить уголовное дело в силу малозначительности.
«Законность и обоснованность постановленного в отношении Журавлёвой О.Г. обвинительного приговора будет проверена апелляционной инстанцией в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства. Неукоснительное соблюдение прав участников уголовного процесса на всех стадиях судопроизводства является одним из приоритетных направлений деятельности прокуратуры, в случае выявления нарушений законности принимаются соответствующие меры прокурорского реагирования», — сообщил официальный представитель областной прокуратуры.
