«Организация просто умерла»: экс-сторонники Навального рассказали о деятельности его штабов

Михаил Мурыгин — экс-координатор саратовского штаба Алексея Навального:

— Работать с Леонидом Волковым практически невозможно. На самом деле я заметил: в какой-то момент начали (как раз после президентской команды) снимать штабы, у которых были лучшие показатели. Мой штаб входил всегда в пятёрку или десятку лучших. Это не моя оценка — это те результаты, которые опубликовал ФБК* для наших внутренних отчётов. В какой-то момент мне показалось, что нас просто откровенно сливают.

Волков на самом деле никогда не терпит никакого пререкательства, не терпит обсуждений его вопросов — тотальная диктатура.

Например, недавно произошёл очередной слив базы. Я удивляюсь, почему об этом не писали раньше. Это было в то время, когда я работал, — вся база саратовских сторонников, которая регистрировалась на сбор подписей, также была слита.

Было личное распоряжение Волкова почему-то давать для обзвона сторонников практически в свободный доступ. Сажать практически посторонних людей, давать им доступ ко всем данным, которые люди оставляли.

Давайте разделим периоды. Когда шла президентская кампания, мы выступали за честность выборов. За допуск независимых кандидатов — независимых относительно, скажем так. Оппозиционных кандидатов.

— Так независимых или оппозиционных? Это очень важно.

— Оппозиционных, давайте тоже не будем лукавить. Независимых СМИ не бывает, кандидатов не бывает. Честно. А что произошло потом? Потом произошёл серьёзный переломный момент, когда Алексей Анатольевич (Навальный) перешёл все границы, я считаю. Это имитация вот этого его отравления. Извините, когда после таких действий и откровенной лжи начинают вводиться санкции и это используется как предлог — это работа против своего государства. Против своей же страны.

— Почему вы не поверили, что его кто-то отравил?

— Если хочется человека убить, то есть куча способов. Для этого не нужно применять какое-то химическое оружие массового поражения. Это просто бредовая идея, по-честному. И вот эти версии, что произошло обязательно в самолёте. Если бы хотели ему сделать плохо, то не допустили бы скорую, не посадили в самолёт и так далее и так далее. И самый главный аргумент, который говорит, что это был фейк: Алексей Анатольевич сам лично отказывался сравнить анализы, взятые в Германии, в которых что-то нашли, с анализами, взятыми в России.

Вы знаете, очень большая проблема в оппозиции есть. Когда люди получают хоть какую-то медийность в штабе Навального, у них становится эго, раздутое до небес. С ними практически невозможно разговаривать. Они аргументы отказываются слышать. Такое ощущение, что разговариваешь с министром, который просто тебя не видит. Твои аргументы он вообще отказывается воспринимать.

Неважно, что они говорят, а важно как. Там такая влюблённость. Можно сравнить с влюблённостью юношеской, когда человек не видит вообще никаких изъянов в своём кумире. Он просто отказывается слышать вот эти аргументы. Когда ему говоришь: «Если б нужно было убить человека то... Извините, расскажу такую ситуацию: дали бы каким-то наркоманам 5 млн рублей — они б отвёрткой затыкали в подъезде, если б необходимость была. Если по-простому».

Нет никакой задачи применять химическое оружие, от которого, кстати, ещё никто не умер.

Мы хотели что-то изменить к лучшему. Мы готовили наблюдателей, хотели что-то изменить к лучшему. Но то, что действительно я увидел внутри структуры, — это абсолютно расходилось с делом.

— Вы остались оппозиционером, просто разочаровались в лидере оппозиции, в Навальном?

— Нет-нет-нет. Здесь совершенно другое дело. Алексей Анатольевич начал наносить вред своей стране, понимаете? Нужно чётко понимать, что оппозиционеры не те люди, которые против своей страны.

— Зачем эта постановка? На фига она была нужна?

— Алексею Анатольевичу действительно стало плохо, но потом в ФБК воспользовались этой ситуацией и обвинили действующую власть в том, что это было отравление. Когда он уже вышел из комы, ему ничего не оставалось, как поддержать эту теорию. Хотя честно с его стороны было бы сказать: «Нет, ничего подобного не было».

— А вы не спрашивали, куда ушли деньги? Вот эти миллионы долларов (речь о кампании 2018 года. — RT)?

— Когда избирательная кампания прошла, стали известны вот эти суммы, которые действительно были. Мне, конечно же, было обидно, потому что часть техники (практически половину) я покупал за свой счёт. Очень много своих денег тоже вкладывал в своё время. И когда увидел, какие суммы были потрачены на избирательную кампанию, то несложным путем подсчёта: сколько мне выделялось на штаб, какие-то расходные материалы — у меня были вопросы очень большие. Деньги куда-то исчезали.

Там никогда невозможно было вести диалог не то что на равных, а задавать неудобные вопросы. Вот я дозадавался до того, что мои штрафы... У меня полмиллиона штрафов осталось — они не оплачены. Те люди, которые хоть как-то шли вразрез с руководством, хотя бы пытались задавать неудобные вопросы, как я, остались в такой ситуации.

Давайте будем откровенны. Все люди чувствуют, что как раньше уже не будет. Проще говоря: штабы уже давно развалились. Остаётся иллюзия, когда люди приходят на работу, что там что-то работает. Кроме каких-то видеосюжетов, по сути, ничем штабы больше не занимаются. Никакой другой работы не происходит. Люди не готовы. Люди уже не видят, что можно достичь каких-то целей с этой организацией.

В принципе, я уверен, что в ближайшее время начнётся огромный отток и координаторов, и сотрудников. Просто организация умерла. Доверия ей больше нет, и Леонида не воспринимают как руководителя. Иван Жданов вообще не пользуется никаким авторитетом, давайте по-честному так говорить. Это любой сотрудник вслух не скажет, но про себя подумает.

Эти акции неподготовленны абсолютно. Я до сих пор не понимаю, почему это было сделано так поспешно. Без подачи уведомлений, хотя бы соблюдения каких-то рамок правового поля. Я постарался предупредить своих знакомых, что ничего, кроме проблем, эта акция не принесёт. На самом деле, никакой помощи Алексею она не окажет. Это больше спасательный круг для Леонида Волкова, который пытается после посадки Алексея получить полное руководство над структурами.

Алёна Нарвская — бывшая сотрудница штаба Алексея Навального.

— Анатолий сейчас нам зачитывал пост про 120 тыс., которые должны были прийти на митинг, поставили точки, Леонид (Волков) нам вообще полмиллиона обещал. А сейчас мы видим, что МВД даёт 6 тыс., ну пускай будет 12, бог с ним. Где эти 120 тыс.? Куда они подевались?

— Я думаю, что люди, которые сегодня (21 апреля. — RT) выходят на улицы, это люди высокого болевого порога не только в прямом смысле, ведь полицейские задержания и всё последующее — это реальная история. Я ещё имею в виду болевой порог в переносном смысле — это болевой порог ко лжи, ко лжи в первую очередь Леонида Волкова, верхушки ФБК. У меня этот болевой порог низкий — соответственно, я сегодня нахожусь дома, а не на улице, я не вижу смысла выходить на протест, организованный с высочайшей степенью цинизма и лицемерия.

Люди, которые сегодня собрались на улицах, их, как мы видим, в десять раз меньше, чем ожидалось. Это люди, чьи данные, не забываем, были слиты в интернет. И данные не только по именам, фамилиям и e-mail, это данные по работе, по домашним адресам. У них, видимо, вопросов не возникало, как эти данные оказались в интернете. У меня эти вопросы есть, и вопросы очень большие. Как это случилось? Кто это сделал? Просто так это произойти не могло. Леонид Волков, опять-таки, за это уже извинился в прямом эфире, но его извинения, по-моему, достаточно неубедительны. Махнуть рукой на это, мол, простите, дорогие соратники, что так получилось, — это несерьёзно. Я думаю, что Волков сегодня подвергает опасности людей, которые жертвуют собой ради имени Алексея Навального.

Здесь имела место либо халатность, либо просто некомпетентность ФБК, который слил данные и который весь этот протест с отмечанием точек на картах устроил. Об этом говорили с самого начала: если заранее отмечать точки на карте, конечно, Росгвардия будет знать, куда им прийти и где им концентрироваться.

— Как ты считаешь, у кого-то что-то в голове после этого повернётся? Либо кредит доверия у оставшегося ядерного фанатичного ядра просто зашкаливает? Сколько их, таких людей? Когда они иссякнут?

— Отличная фраза про кредит доверия. Я считаю, что он себя исчерпал. И у каждого здравомыслящего человека, который наблюдает за всем этим, который является частью протеста.

Сколько раз нужно слить твои личные данные в интернет, чтобы ты понял, что это не окей? Сколько раз ты должен понаблюдать за тем, как человек, находящийся за границей, палец о палец не ударивший... Он хоть раз вышел к посольству сам, к консульству? Он хоть раз помитинговал, к чему он призывает всех остальных людей?

Это либо отчаянная вера, совершенно отчаянная, которая затмевает собой всё, либо это просто непонимание всей серьёзности ситуации и подвергание себя риску совершенно неосознанных людей. Я здесь не вижу «серого», здесь или — или. Либо люди отчаянно и слепо верят, видят в Волкове остатки деятельности Алексея, то, что он оставил после себя, и, соответственно, следуют за тем, что говорит Волков, либо это какое-то безумие на грани с фанатичностью, к сожалению.

— Алён, вот мы с тобой молодёжь. Мы с тобой будущее, я надеюсь, российской политики. Вот как ты видишь для себя: что мы должны делать сейчас и как мы должны общаться с молодёжью, и на что мы должны их настраивать, чтобы отойти от несогласованных акций и перевести протест в электоральное русло или в согласованный протест? Вот как нам это сделать?

— Здесь, безусловно, нужны новые лица, и новые лица повлекут за собой совершенно иную полемику.

Мы остаёмся все некого оппозиционного характера людьми, у нас есть определённое мнение, мы выражаем его определённым образом. Просто этого уже не может делать Волков со своими прихвостнями. Это невозможно, чтобы протестом управлял человек, который подорвал к себе всякое уважение и растерял доверие в глазах сторонников, которые были с ним очень много лет.

Сейчас есть тенденция, что из протеста уходят люди, которые чуть ли не десятилетиями находились рука об руку с этим движением.

Нужны новые лица. Я не говорю, что с чистой репутацией, но хотя бы с какой-то минимальной честностью, которые своими действиями, своими призывами будут показывать людям, что всё ещё возможно изменить, что у нас всё не ограничивается этими лживыми обещаниями ФБК и историями, когда «выходите на протест, меситесь, а мы будем на вас просто смотреть и наблюдать со стороны».

— А как выглядит вот это «изменить» с точки зрения молодёжи? Что молодёжь должна увидеть утром из окна, чтобы сказать: «Смотрите, лёд-то тронулся, господа присяжные заседатели». Что вы должны увидеть или услышать? Что?

— Я, может быть, и не могу сказать, что конкретно, но я знаю, от кого эта идея должна исходить. Почему я в 17 лет бежала из штаба до выпускного и обратно? Потому что у меня было безусловно доверие к людям, которые меня вели.

Мне казалось, что идея, которую они пропагандируют... Она вызывала у меня доверие, потому что они с совершенно такими искренними, честными сердцами её нам высказывали.

Когда сейчас эти же слова о прекрасной России будущего продолжает говорить брюхастый Волков, сидя за рубежом, — ну это просто смешно.

Мне кажется, это просто надругательство над самой идеей свободы и демократии, за которую мы боремся. Важна здесь сама идея.

— А почему не Юлия Навальная переняла эстафету? Как вы думаете, вот за Юлию Навальную вышли бы? Вот если бы не Волков призывал, а Юлия Навальная?

— Я не думаю, что она сама бы хотела. Возьмём историю в Белоруссии со Светланой Тихановской. Она явно была настроена, она очень решительно приняла на себя это протестное настроение. Она очень быстро подобрала это в руки и повела людей за собой.

* Фонд борьбы с коррупцией включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ от 09.10.2019.